Библиотека управления

«Закон не должен оставлять ”белых пятен”»

Алексей КИРИЛИН

Оглавление


Бизнес: Организация, Стратегия, Системы | 2002-11Цивилизованный рынок характеризуется прежде всего тем, что правовые споры, возникающие между его участниками, решаются обычно в судебном порядке.

В России пока судебно-правовая система не доведена до совершенства, как в государствах, где рынок функционирует не одно столетие и где обращение в суд для урегулирования правовых коллизий — дело естественное. Тем не менее основная тематика судебных разбирательств для участников российского рынка представляет несомненный интерес. Своим мнением на этот счет делится Алексей Кирилин, кандидат юридических наук, заместитель директора Института политологии РЭА им. Г.В. Плеханова.

(Беседу ведет Светлана Уразова, фото предоставлено Институтом политологии РЭА им. Г.В. Плеханова.)

— Алексей Владимирович, с приходом рыночных отношений арбитражные суды стали играть исключительную роль в жизни предпринимательских структур. Какие, на ваш взгляд, наиболее распространенные споры выносятся на рассмотрение суда?

— Судебная практика — это лишь отражение процессов, идущих в экономике. А потому судебные разбирательства, их тематика воспроизводят то, что происходит в нашей жизни. Если, к примеру, в начале или в середине 90-х годов большинство споров было связано с приватизацией — соответствующие процессы, как известно, шли у нас в стране на том этапе особенно активно, то затем особую актуальность приобрели проблемы неплатежей юридическими лицами. И основное количество дел, представляемых в суде, оказывалось связано именно с ними. В последние годы приоритетные позиции заняли споры между предпринимателями и государством. Сегодня они составляют почти половину от общего объема, тогда как десять лет назад, по данным некоторых исследований, их насчитывалось примерно 1,5%.

— И насколько удается представителям бизнес-сообщества отстаивать свои права?

— Есть на этот счет характерный пример. Чуть более года назад в интервью, опубликованном в пятом номере журнала «Налоговые известия Московского региона», руководитель Управления МНС России по г. Москве высказал мнение, что Арбитражный суд г. Москвы принимает неграмотные и протекционистские решения по спорам с участием налоговых органов. Причем обычно решения бывают в пользу налогоплательщиков.

Обнародованная точка зрения не осталась без ответа. Арбитражный суд г. Москвы обобщил судебную практику по основным категориям споров с участием налоговых органов за первое полугодие 2001 года. В анализе были представлены сведения по материалам о применении налоговых санкций, взыскании, недоимок и пени; о возмещении НДС из бюджета; о признании недействительными ненормативных актов налоговых органов; о признании незаконными действий (бездействия) должностных лиц налоговых органов; о возврате из бюджета средств, списанных налоговыми органами. Такова направленность судебных разбирательств за тот период.

Приведенные по этому поводу цифры говорили сами за себя. Из 87 дел, которые суд включил для обобщения, 77 рассмотрены судом по существу. При этом в 49 случаях споры были разрешены в пользу налогоплательщиков, а в 28 — в пользу налоговых органов. В остальных десяти случаях иски оставлены либо без рассмотрения, либо производство по ним прекращено на различных основаниях. Среди причин, обусловивших такое положение, суд, в частности, отметил нарушения налогового законодательства, допущенные налоговыми органами, а также пропуск срока, установленного Налоговым кодексом для подачи исков о взыскании налоговых санкций.

Небезынтересно и то, что по такому актуальному для участников рынка вопросу, как возмещение из бюджета НДС, уплаченного поставщикам товара, который впоследствии реализовывался на экспорт, судом удовлетворены все иски налогоплательщиков. Кроме того, из 17 поданых налогоплательщиками исков о признании недействительными ненормативных актов налоговых органов суд удовлетворил 13. А при рассмотрении споров с участием отдельных налоговых инспекций по всем из них решения принимались в пользу налогоплательщиков. Вот такой оказалась реальная картина обращения в суд участников рынка.

В тех же случаях, когда решения суда обжаловались налоговыми органами, все они судами вышестоящих инстанций были оставлены без изменения как соответствующие требованиям законодательства и материалам дел.

— В связи с принятием нового Арбитражного процессуального кодекса (АПК) в ведение арбитражных судов переданы все корпоративные споры, в том числе и с участием граждан. Что побудило законодателей поступить подобным образом?

— Нужно учитывать, что сегодня АПК четко разграничивает подведомственность, то есть распределение дел между судами общей юрисдикции (например, районными, областными и т. д.) и арбитражными судами. Существовавшее ранее недостаточно конкретизированное разграничение в этом плане порождало немало проблем. Они общеизвестны. Скажем, раньше физические лица могли принимать участие в арбитражных процессах только по делам о банкротстве, поскольку все дела о банкротстве рассматриваются в арбитражных судах. А дела с участием физических лиц — акционеров, рассматривали лишь суды общей юрисдикции.

Говоря о возможной дестабилизирующей роли граждан-акционеров, целесообразно вспомнить недавнюю практику. Так, если решения органов управления акционерного общества оспаривал владелец даже одной акции, не являющийся предпринимателем, то он обращался с иском в суд общей юрисдикции. А предприниматели или юридические лица — в арбитражный суд. В результате стали появляться «параллельные» дела и соответственно — судебные решения, причем взаимоисключающие. Основная проблема состояла в том, что эта практика превратилась в систему, в своеобразный метод деятельности — «корпоративный шантаж». А именно: как только в арбитражном суде начинался спор между крупными акционерами, одновременно в районные суды, нередко находящиеся в разных регионах, подавались иски физических лиц-акционеров. И в итоге по одним и тем же спорам выносились диаметрально противоположные решения.

В настоящее время все споры, связанные с деятельностью хозяйственных обществ, нарушением прав акционеров (включая обжалование решений общих собраний акционерных обществ и советов директоров), а также действиями управляющих (генеральных директоров), рассматриваются только в арбитражном суде, причем исключительно по месту нахождения акционерного общества.

— В последнее время немало говорится о нарушении прав миноритарных акционеров. В чем основная причина публичного обсуждения этой темы? Что сделано и делается для предотвращения различных нарушений?

— В законодательных актах необходима логика, каждая юридическая норма должна иметь логическое завершение. Кроме того, обязана прослеживаться ее взаимосвязь с другими нормами, включенными в конкретный закон или в иные законодательные акты. Юридические нормы не могут противоречить одна другой, а закон — оставлять «белых пятен». Как только они возникают, любое лицо вправе говорить о нарушении — действительном или мнимом — своих прав.

Рассматривая проблему нарушения прав миноритарных акционеров, следует отметить, что федеральный закон «Об акционерных обществах» одновременно с защитой прав акционеров устанавливает и необходимость защиты их законных интересов. Здесь следует особо подчеркнуть — именно законных интересов.

Всех акционеров, и крупных, и мелких, объединяет стремление получать доход от участия в акционерном обществе. И право на получение такого дохода, одинаковое для всех акционеров, закреплено в законе как право на дивиденд. При этом так называемое членское право на дивиденд отличается от кредиторского. Разница состоит в том, что первое не позволяет акционеру требовать от общества выплаты конкретной суммы в качестве дивиденда, а второе — позволяет. Причем кредиторское право возникает с момента принятия общим собранием акционеров решения о выплате дивидендов. Именно невыплата объявленных дивидендов является нарушением прав акционеров и влечет за собой возможность в судебном порядке требовать их выплаты. Поэтому при отсутствии решения о выплате дивидендов можно говорить о нарушении экономических интересов, но не прав акционеров.

Внесенные в федеральный закон «Об акционерных обществах» изменения, которые вступили в силу 1 января 2002 года, в значительной степени направлены на защиту прав миноритарных акционеров, на предотвращение возможных конфликтов.

Но и это еще не все. В апреле 2002 года Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг своим постановлением рекомендовала акционерным обществам принять Кодекс корпоративного поведения, иными словами, свод правил корпоративного поведения. Это означает, что любое акционерное общество должно либо разработать на базе его положений внутренний корпоративный кодекс, либо продекларировать в уставе о присоединении к принципам поведения, сформулированным в кодексе ФКЦБ. Об этом факте акционерным обществам придется сообщать в годовых отчетах.

Конечно, Кодекс корпоративного поведения не является нормативным актом. Он представляет собой набор рекомендаций, прежде всего по включению дополнительных положений в устав акционерного общества, его внутренние документы. Например, закон «Об акционерных обществах» допускает, что в уставе может быть определена дополнительная информация, с которой акционеры вправе знакомиться, а кодекс настоятельно рекомендует, чтобы такой расширенный перечень положений был в нем указан. В соответствии с правилами кодекса общему собранию акционеров следует предоставлять существенно больший объем информации по сравнению с записанным в законе.

Предусмотрено и принятие дополнительных внутренних документов. Например, в Положении об информационной политике должно быть разъяснено, какую информацию общество считает нужным раскрывать, а также приведены правила ее раскрытия. В Положении о дивидендной политике должны фигурировать, в частности, конкретные правила, регламентирующие порядок расчета чистой прибыли и определения части прибыли, идущей на выплату дивидендов, а кроме того, условия их выплаты, порядок расчета размера дивидендов по акциям, порядок выплаты дивидендов.

Думается, что Кодекс корпоративного поведения как раз и направлен на защиту законных интересов акционеров, в первую очередь — миноритарных.

Однако стоит заметить, что реализация отдельных положений кодекса может повлечь и дополнительные сложности. Например, приведет к увеличению объема работы, а также расходов при подготовке общего собрания акционеров и к раскрытию большего объема информации о компании. Это, несомненно, усложнит процесс принятия управленческих решений. Но если компании начнут придерживаться такого порядка не только при совершении крупных сделок, если данный принцип распространится на все или хотя бы большинство сделок, то это будет иметь существенное значение для общества.

— Не меньше, видимо, проблем и с определением того, что именно защищать? Когда говорится о собственности, обычно подразумевается готовая продукция, сырье, здания, станки... Будет ли смещаться акцент на иные объекты собственности, в частности на интеллектуальную?

— Совершенно верно. Сегодня все большее значение придается не просто интеллектуальной собственности, а созданию у нас в стране эффективной системы защиты прав интеллектуальной собственности. И проблема здесь стоит достаточно остро. На заседании Правительства РФ, которое состоялось 3 октября 2002 года, говорилось, что более 50% аудио- и видеопродукции, продаваемой в России, в том числе в Москве, является контрафактной. Естественно, такая ситуация требует вмешательства государства в процесс продаж для искоренения пиратства и повышения эффективности защиты законных прав и интересов авторов, исполнителей, других правообладателей интеллектуальной собственности.

Есть в этой проблеме и другой немаловажный аспект: включив объект интеллектуальной собственности в стоимость активов, компания увеличивает свою стоимость. Многие приватизированные предприятия, по сути, обладают огромными «состояниями», которые не были включены в план приватизации. Но и сегодня они не торопятся объявлять о наличии интеллектуальных богатств именно из-за отсутствия системы защиты.

Еще в 1968 году наша страна вступила в Международную организацию интеллектуальной собственности (ВОИС), а также присоединилась к ряду международных конвенций. Российская Федерация продолжила эти традиции. Например, Евразийская патентная конвенция, подписанная 9 сентября 1994 года, была ратифицирована Россией и вступила в силу уже 28 сентября 1995 года. Кроме того, приняты и действуют ряд важных правовых документов, касающихся сферы интеллектуальной собственности: законы об авторском и смежных правах, о товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров, о правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных, Патентный закон РФ и некоторые другие. В целом же деятельность, связанная с данным видом собственности, регламентируется Гражданским кодексом РФ, Уголовно-процессуальным кодексом РФ, Кодексом РФ об административных правонарушениях.

На первый взгляд есть вся необходимая законодательная база. Однако защита прав интеллектуальной собственности судебно-правовыми средствами чрезвычайно осложнена, причем как на этапе обеспечения иска доказательствами, так и на этапе судебного разбирательства. Санкции, предусмотренные уголовным и административным законодательством, мизерные и не имеют сдерживающего характера, а возбуждение дел и доведение их до судебного решения затруднено целым рядом недостатков или пробелов, существующих в законодательстве. В результате в 2001 году в России при рассмотрении судебных дел, касающихся интеллектуальной собственности, к административной ответственности было привлечено 235 человек, а к уголовной — 120 человек.

Нынешние законы на момент их принятия в 1992 году вполне соответствовали нормам правовой охраны объектов интеллектуальной и промышленной собственности, принятым в большинстве развитых стран. Но за прошедшее время в мире, в том числе и в России, произошли изменения в данной области, закрепленные в таких международных договорах, как Соглашение о торговых аспектах прав интеллектуальной собственности, действующее в рамках ВТО, а также в Договоре о патентном праве и Договоре о законах по товарным знакам, заключенных в рамках ВОИС.

Все это требует корректировки названных законов. Сейчас, к примеру, планируется внести дополнения в Патентный закон, которые направлены на урегулирование вопросов о праве на изобретения, полезные модели и промышленные образцы, созданные работником с использованием опыта и средств работодателя, но не в связи с выполнением им своих служебных обязанностей или задания. Необходимо также урегулировать вопрос о праве на получение патента на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, созданные при выполнении работ по государственному контракту или иному договору, в том случае, когда такой вопрос не был урегулирован в самом контракте или договоре.

Данные законопроекты уже представлены в Государственную думу РФ, и после их принятия можно ожидать более полного соблюдения прав заявителей и правообладателей.

— Российская экономика в значительной степени зависит от ряда крупных бюджетообразующих компаний, чья деятельность направлена на добычу полезных ископаемых. Что здесь намечается в правовом плане?

— Любую компанию, независимо от размера и профиля, интересует прежде всего стабильность правового режима. Понятно, что и законодательство, и правовая база деятельности участников рынка тоже должны быть ориентированы на максимальную стабильность. В этом ключ к развитию рыночных отношений у нас в стране.