Факторы, влияющие на становление корпоративного управления

В XX в. в мировой практике основной формой организации и управления в экономической сфере, где требуется объединение нескольких заинтересованных сторон, стала корпорация. Поэтому одной из главных задач приватизации явилось формирование корпоративной системы контроля над собственностью, которая в СССР непосредственно управлялась государством через административные каналы.

Российский закон о приватизации предусматривал несколько схем перехода государственной собственности в распоряжение коллективных владельцев, но во всех схемах в конечном итоге приватизация приводила к образованию корпоративной модели. Чтобы правильно понять, почему приватизация в России (т. е. перевод бывших государственных предприятий в акционерную форму собственности) не решила главной задачи (повышение эффективности работы этих предприятий), необходимо сначала рассмотреть, что происходило в советской экономике в период, предшествующий приватизации.

В СССР до середины 1960-х годов основным звеном народного хозяйства являлось производственное предприятие. Первые промышленные объединения были образованы в конце 1950-х годов. В 1965 г. были приняты первые нормативные документы, определяющие статус объединений.

Их широкое создание началось в соответствии с постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 02.03.1973 г. "О некоторых мероприятиях по дальнейшему совершенствованию управления промышленностью". После 1973 г. было создано свыше 4 тысяч производственных и научно-производственных объединений, в рамках которых было сосредоточено производство примерно 50% всей промышленной продукции СССР. Чрезмерное углубление специализации во всех сферах производства привело к крайней степени монополизации промышленности. Так, например, среди почти 300 станкостроительных предприятий не было даже двух, выпускающих одинаковую продукцию. Практически все металлургические предприятия были жестко ориентированы на определенные профили проката и являлись монополистами, В промышленности СССР процветал один из самых "тяжелых" видов монополизма — отраслевой. Проблемы монополии играют существенную роль, и любые программы приватизации и структурной перестройки, направленные на создание конкурентной среды, должны это учитывать. В то же время все советские крупные предприятия не были хозяйственными субъектами в полном смысле этого слова. Они были ориентированы в основном на выполнение производственных функций. Такие же функции, как маркетинг, поиск источников финансирования, инвестирование и др., были прерогативой аппаратов министерств и ведомств. Отраслевые министерства проводили жесткую политику концентрации и специализации производства. Такая политика являлась отражением веры в эффективность крупномасштабного производства, а также облегчала задачи централизованного планирования, ценообразования, снабжения и распределения.

Таким образом, крупные предприятия в советской экономике обрастали внутренними подразделениями и внешними кооперационными связями, нацеленными в большей степени на получение ресурсов, чем на их продажу и сбыт. После того как в России были ликвидированы Госплан, Госснаб и отраслевые министерства, предприятия оказались в "пустой среде" и с искаженной организационно-кооперационной структурой, не приспособленной к эффективной жизнедеятельности в рыночных условиях. Реформа остро поставила вопрос о связях промышленных предприятий с рынком. Предприятия должны были; в сжатые сроки перестроить и развить свою организационную структуру и кооперационную сеть в направлении формирования дилерских и сбытовых сетей, инструментов маркетинга и контроля рынков, перехода к более высоким переделам сырья и другим механизмам, ориентированным на спрос. Одновременно обнаружилось отсутствие или крайне слабое развитие институтов, обеспечивающих не только доведение продукции до потребителей, но и получение денег от них на оплату своей продукции. Денежная сфера примитивизировалась до использования простых схем предоплаты, обросла неплатежами, невозвращенными долгами и т. п. В результате резко упал спрос на продукцию многих предприятий, а формирование новой рыночной системы невозможно было осуществить быстро и безболезненно. Оно требовало немалых затрат времени, денежных средств и, что очень важно, высочайшего уровня менеджмента. Речь идет прежде всего об овладении искусством стратегического управления. Подготовленных менеджеров в стране оказалось явно недостаточно.

Как отмечают А. Радыгин и И. Сидоров, в логике становления современного корпоративного сектора России спонтанный грабеж активов государства стал первым шагом. Первоначальное "накопление" российского капитала происходило при стремительно увеличивавшемся в конце 1980 – начале 1990-х годов разрыве между позднесоветской правовой базой, "горбачевской" идеологией рыночного социализма и хозяйственной практикой "дикого капитализма".

Еще до начала официальной приватизации в СССР началась на рубеже 1980-1990-х годов спонтанная приватизация государственной собственности (ее еще часто называют "номенклатурной"). Ее суть заключалась в установлении руководством многих предприятий контроля над активами через аренду, выделение структурных подразделений, формирование различного рода ассоциаций и т. п. Естественно, что при резком ослаблении системы государственного контроля и отсутствии правовой базы частной собственности эти процессы проходили с использованием криминальных структур и подкупа чиновников. В этот же период была отменена государственная монополия на внешнюю торговлю. Это открыло возможность заключать экспортные контракты либо напрямую, либо через "спецэкспортеров" и создало неограниченные возможности для вывоза капитала за рубеж. Схемы были различные, но суть их оставалась одной и той же — разворовывание экономического потенциала. Например, в алюминиевой подотрасли повсеместно использовалась так называемая толлинговая схема. По этой схеме российские алюминиевые заводы получали только плату за переработку сырья, а вся выручка за вычетом установленной участниками этой схемы маржи оставалась в оффшорной компании.

Одновременно в России появились первые иностранные инвесторы. Как правило, это были так называемые "инвесторы-стервятники", которых совершенно не интересует развитие предприятия, а волнует только установление контроля над финансовыми потоками.

В описываемый период возникли и новые интегрированные структуры и псевдохолдинги (в виде концернов, союзов, ассоциаций), созданные на базе бывших министерств и ведомств. Для них были характерны неясная система отношений собственности, высокая степень централизации управления и его низкая эффективность. Так, на базе министерств — производителей нефтегазопромыслового оборудования — образовались концерны, объединившие машиностроительные предприятия, выпускавшие однотипную продукцию: "Химнефтемаш", "Нефтеком", "Аконхол", "Гидромаш". В рамках вновь созданных отраслевых концернов (хотя, как показывает зарубежный опыт, ключевой особенностью концерна является его многоотраслевой характер) фактически утверждались прежде искусственно созданные (отраслевые же) барьеры и наследовалась нерациональная монополистическая структура. Кроме того, прежними остались стиль, методы управления, да и по сути сами принципы функционирования оргструктур.

Просуществовав чуть более года, концерны были реорганизованы (президентским Указом № 721 от 1 июля 1992 г.) в коммерческие структуры. Поставленные изначально задачи координации научно-технического и производственного потенциала предприятий практической реализации не получили. А параллельно развивавшаяся политическая ситуация, спровоцированная "парадом суверенитетов" бывших союзных республик, окончательно разрушила единую систему производителей нефтегазового оборудования.

В таких условиях началась формальная приватизация. Причем, и президент и правительство решили следовать стандартной программе макроэкономической стабилизации Международного валютного фонда (МВФ), известной под названием "шоковая терапия". Это решение было принято несмотря на то, что у него было много противников как в самой России (в том числе и в академической среде), так и на Западе. Если отбросить политическую составляющую возражений, то основным моментом в дискуссии о приватизации являлось соображение о том, что приватизации обязательно должна предшествовать структурная перестройка экономики. Она необходима как для образования частных предприятий с достаточно эффективной организационной структурой, так и для формирования рыночных структур, способных поддерживать конкурентные рынки. Однако в России приватизация рассматривалась в первую очередь как политический инструмент, как возможность раз и навсегда отсечь коммунистов от государственного руля, и поэтому очень большое значение придавалось ее темпам. Поспешность — вот одна из наиболее характерных черт проведенной в России приватизации. Хотя некоторые специалисты считают, что надо было спешить, поскольку набирала обороты спонтанная приватизация. Например, значительное число предприятий в легкой промышленности и сфере услуг фактически стали частными уже в 1992 г. до официального начала приватизации. На практике "шоковая терапия" дала совершенно иной, чем ожидали ее сторонники, эффект — обернулась провалом в экономике и разочарованием большой части населения из-за не выполненных государством обещаний.

Углубление экономического кризиса в России в 1990-е годы обнаруживалось во всех трех его классических составляющих:

а) падение производства (по разным оценкам, от 23 до 60%);

б) рост безработицы и количество не полностью занятых;

в) инфляция. Причем этот экономический кризис имел долговременную тенденцию, и речь, следовательно, шла о просчетах и ошибках в выборе приоритетов экономической политики. Нет и не было серьезных возражений против либерализации цен, приватизации государственной собственности, финансовой стабилизации.

Решение этих задач было объективно необходимо, но проблема состояла в том, что имела место чрезмерная абсолютизация их и игнорирование других, не менее важных мер преодоления кризиса. Проводившаяся вплоть до августа 1998 г. экономическая политика была по сути своей монетаристской. Такой она с некоторыми изменениями и осталась. Безусловно, отвергать идеи монетаризма нельзя, хотя бы потому, что они имели определенную экономическую апробацию. Но с самого начала реформ, несмотря на целый ряд заявлений и публикаций ведущих экономистов страны, игнорировался структурный характер российского экономического кризиса. Более того, приватизационные процессы не только не оказали положительного воздействия на экономику по ее стабилизации, но и усугубили спад производства, стимулировали разрыв экономических связей. Главные причины этих негативных явлений коренились в выбранной концептуальной модели приватизации и в конкретном механизме ее осуществления. Превратив по сути ликвидацию государственной собственности в самоцель, исполнительная власть навязала линию на форсированную раздачу госимущества.

На практике приватизация сопровождалась массовыми отступлениями от законов о приватизации государственной и муниципальной собственности, о собственности, о местном самоуправлении, от Федеративного договора. Постановление Верховного Совета России от 27 декабря 1991 г. о разграничении государственной собственности на федеральную и республиканскую в должной мере не было выполнено; необходимая ясность не была достигнута в определении объектов муниципального присвоения, что, понятно, ущемляло права его субъектов. Это и потребовало парламентских решений ("О внесении изменений и дополнений в постановление ВС РФ "О разграничении государственной собственности в Российской Федерации..." и "О порядке распоряжения объектами федеральной собственности на территории России"), призванных блокировать разбазаривание федеральной собственности, снять противоречия между субъектами Федерации и недовольство местных элит.

Приватизационным процессам, к сожалению, был придан ярко выраженный административно-распорядительный характер. Способы приватизации в Госпрограмме-92 и в проектах Госпрограммы-93 были чрезвычайно схематизированы и унифицированы. Это резко затрудняло учет отраслевой и региональной специфики (не говоря об уникальном подчас характере) приватизируемых объектов. В результате они все чаще преобразовывались "в особом порядке" (не на основе госпрограммы приватизации, а конкретными волевыми решениями федеральной исполнительной власти), что также влекло отступление от действующих законов.

Функции Госкомимущества РФ и Российского фонда федерального имущества были не приведены в соответствие с Законом о приватизации государственных и муниципальных предприятий. Баланс их правомочий поэтому был нарушен, а контроль представительной власти за ходом приватизации на деле блокирован. Приватизацию необходимо было осуществлять в единстве со стабилизацией, с сильной структурно-инвестиционной и социальной политикой и, следовательно, использовать в основном не административные, а экономические методы, направленные на активизацию предпринимательской деятельности.

Одной из самых актуальных задач на тот период являлось определение общих принципов формирования новых крупных хозяйственных структур (корпораций) и роли государственного регулирования в этом процессе. На государственном уровне была выдвинута идея о формировании оптимальной структуры отраслей и эффективном распределении инвестиционных потоков только на основе "естественного отбора". На практике это привело к серьезному упадку обрабатывающей промышленности, регрессу ее наукоемких и высокотехнологичных сфер. Это негативно сказывается в настоящее время и будет сказываться далее.

Мировой опыт показывает, что функционирование механизма межотраслевого перелива капитала (в соответствии с ценовыми сигналами фондового рынка и различиями в отраслевой рентабельности капитала), усиливающего конкурентное давление и нацеливающего предприятия на проведение стратегии диверсификации производства, возможно лишь в рамках организационных структур, обладающих высококонцентрированными и централизованными производственными и банковскими активами.

Из всего этого следует, что оживление инвестиционных потоков и межотраслевого перелива капитала было возможно лишь на основе всемерного снижения государством отраслевых барьеров входа и выхода, акционирования и корпорирования предприятий, образования жизнеспособных организационных объединений, составляющих основу индустриальной базы страны. Однако процесс становления новых корпоративных структур в 1990-е годы в России проходил по-другому и характеризовался следующими моментами.

1. На самом высоком уровне был выдвинут совершенно ошибочный и ничем не обоснованный тезис, что низкая концентрация производства есть необходимое и достаточное условие для эффективной конкуренции. Нельзя говорить о конкуренции в общих чертах, это структурное понятие. А структуру отраслевого рынка определяют организация производства и распределение продукта, иначе говоря, степень не только концентрации, но и специализации производства, высота входных барьеров в отрасль (экономических, административных и т. д.). Именно структура отраслевого рынка оказывает непосредственное влияние на поведение предприятий в области ценообразования, инноваций, инвестиций, внутриотраслевого взаимодействия¹. Исходя из этого тезиса, на практике стало проводиться дробление крупных промышленных структур при проведении непродуманных и экономически необоснованных антимонопольных мер.

2. Государственные структуры во многом самоустранились от решения вопросов, которые и в рыночной экономике остаются в сфере их компетенции, что, в частности, привело к так называемому "управленческому камуфляжу"¹ — разрастанию негосударственных структур спекулятивно-посреднического типа, деятельность которых не отвечала целям и задачам проводимой реформы. Анализируя это явление, специалисты отмечали, что деятельность совокупности таких структур оказалась очень дорогостоящей и они не смогли обеспечить создание и функционирование сложных (адекватных рыночным реалиям) кооперационных структур в промышленности. Возросшие издержки обращения были переложены на предприятия и привели к резкой потере рентабельности их продукции. Легальная (официальная) приватизация в России прошла ряд этапов, отличающихся прежде всего методами проведения и выигравшими на каждом этапе группами (табл. 1).

Ход приватизации в России привел к доминированию в экономике акционерных структур, юридически "открытых", но де-факто закрытых для внешнего влияния и контроля. По данным Госкомимущества РФ, три четверти предприятий страны выбрали второй вариант льгот при приватизации, оставляющий в руках трудового коллектива контрольный пакет акций. К декабрю 1994 г. администрация и трудовые коллективы вместе удерживали в среднем не менее 65% акций в приватизированных акционерных обществах.

Таким образом, на этапе массовой приватизации на большинстве приватизированных российских предприятий сложилась закрытая система акционерной собственности, т. е. система, при которой контроль над принятием стратегических решений остается у его работников и администрации. Основная причина этого явления заключалась в том, что в начале 1990-х годов руководители предприятий оказались в особом и весьма выгодном положении: зачастую их некому было отстранять, ибо прежний собственник — государство — во многом превратился в номинального, а новых собственников попросту не было.

Доминирование собственности работников и (или) администрации предприятия на его акции в мировой экономической литературе именуется как "собственность инсайдеров или внутренних акционеров". Считается, что это является препятствием для привлечения инвестиций. Эта проблема в мировой экономической литературе известна как "дилемма инсайдеров". Ее суть состоит в том, что безраздельный контроль инсайдеров над предприятием исключает возможность убедить внешних инвесторов вкладывать в данное предприятие средства. Это происходит потому, что инвестор, решая, куда вложить деньги, требует доступа к объективной информации и контролю за процессом использования своих средств. Инсайдеры, соответственно, должны отказываться либо от планов привлечения инвестиций, либо от безраздельности своего контроля.

В среднем в 1994 г. доля менеджеров в акционерном капитале составляла 62-65%, внешних собственников — 18-22, государства — до 19%. Причем на предприятиях нефтяной и газовой промышленности, электроэнергетики и телекоммуникаций доля государства была примерно 38-51%, менеджеров — 20-30%, тогда как на предприятиях легкой и пищевой промышленности доля государства либо вообще отсутствовала, либо была в пределах 10-15%, доля менеджеров превышала 50%.

Таким образом, можно выделить сильное преобладание менеджеров в структуре собственности корпораций как основную черту корпоративного управления в России на данном этапе приватизации.

Высокая степень распыленности акционерного капитала привела к передаче менеджерам корпораций огромных властных полномочий, сравнимых с полномочиями собственника. Помимо распыленности акционерного капитала этому способствовали также слабое участие инвестиционных фондов, владеющих примерно 10% акционерного капитала, других финансовых инвесторов и государства в управлении корпорацией, скупка менеджерами акций работников предприятий для концентрации собственного пакета акций.

После 1 июля 1994 г. была принята новая программа приватизации, которая предполагала продажу оставшихся в собственности государства активов на аукционах только за деньги. Расчет авторов программы состоял в том, что рыночные механизмы ослабят контроль инсайдеров. Однако этап денежной приватизации не привел к быстрому и прозрачному перераспределению прав собственности. Менеджерам приватизированных предприятий с помощью формальных и неформальных ограничений на продажу работниками акций аутсайдерам удалось во многом сохранить контроль. Несмотря на это, доля собственности инсайдеров в период 1994-1996 гг. уменьшилась с 65 до 58% . В этом процессе фондовый рынок сыграл весьма незначительную роль, так как он оставался недостаточно развитым и ликвидным. Большинство же акций обращалось вне рынка.

В августе 1995 г. президент Б. Ельцин принял предложения главы "ОНЭКСИМ банка" В. Потанина, которые широко известны как схема "кредиты в обмен на акцию". Государство согласилось использовать в качестве залога по кредитам пакеты акций в крайне привлекательных предприятиях: акции 29 "голубых фишек" выставлялись на закрытый аукцион для банков. Банк, предложивший наибольший кредит за каждый пакет акций, объявлялся победителем. Если до сентября 1996 г. правительство не возвращает кредит, то банки получают возможность продавать находящиеся у них в залоге акции.

Банки, выступавшие в качестве организаторов, максимально ограничили число участников аукционов и создали все условия для победы собственных заявок. В результате они значительно увеличили свою долю в собственности приватизированных предприятий. Результаты большинства аукционов оспаривались в суде, но лишь однажды арбитражный суд отменил результаты залогового аукциона по акциям компании "Сибнефть". Правительство в указанный срок не вернуло полученные кредиты, и самые привлекательные активы перешли в руки олигархов. На последнем этапе приватизации в 1996-1997 гг. правительство выставляло на продажу оставшиеся у него пакеты акций в рамках инвестиционных тендеров. Это послужило началом так называемой "войны банкиров". Она началась из-за того, что к этому времени значительно сократилось количество привлекательных активов и всем их уже не стало хватать.

Задумав реформы, правительство возлагало большие надежды на рынок корпоративных ценных бумаг, но только начиная с 1997 г. роль фондового рынка выросла: увеличились объемы торговли ценными бумагами, расширился круг ликвидных акций, выросли их курсы. Обрели ликвидность помимо "голубых фишек" и акции ряда предприятий "второго эшелона". В конце 1997 г. 17 российских компаний вышли на мировой фондовый рынок: были выпущены американские депозитарные расписки. За 1997 г. РКЦБ РФ зарегистрировала 3256 выпусков корпоративных ценных бумаг. Впервые прошли эмиссии корпоративных облигаций: около 30 выпусков на сумму более 30 млрд руб. В 1997 г. Россия была мировым лидером в повышении фондового индекса (88% по итогам 1997 г. к 1996 г.). Но эти положительные тенденции продержались недолго и закончились падением рынка ценных бумаг в августе 1998 г.

Финансовый кризис 1998 г. не изменил ситуацию, а лишь сместил акценты и активизировал новый передел собственности в 2000-е годы. Методы борьбы носили в основном процедурный характер: ведение двойного реестра, двоевластие в АО (два собрания, два совета директоров, два генеральных директора) и др. Имелись случаи и вооруженного захвата. Причем после 1998 г. шел процесс не только перераспределения собственности, но и консолидации акционерной собственности. Этот процесс перераспределения собственности считается нормальным и эффективным механизмом корпоративного контроля, если, конечно, повышается эффективность корпорации на микроуровне и происходит экономический рост в рамках национальной экономики. Но для России такое явление было скорее исключением, чем правилом.

Резюмируя изложенное выше, можно однозначно утверждать, что приватизация не решила главной задачи — повышения эффективности работы вновь созданных акционерных обществ. Замышлялось, что удастся создать собственников, заинтересованных в более эффективном управлении. Однако появление вместо одного собственника (государства) многочисленных собственников слабо отразилось на росте эффективности действия внутренних механизмов управления и его результативности. В то же время существенно осложнились возможности оперативно решать вопросы распоряжения собственностью и общего стратегического руководства.

Одна из основных причин этого состоит в том, что параллельно с разукрупнением собственника не было предложено действенных механизмов корпоративного управления. Интересна оценка российской приватизации иностранными аналитиками.

1. Ученые из Стэнфордского университета пишут: "В целом российская приватизация привела к ряду противоречивых результатов. Прежде всего, возникла новая "клептократия".

Небольшая группа индивидов, разбогатевших главным образом на выгодных, иногда мошеннических сделках с правительством, получила контроль над основными российскими предприятиями, да и над самим правительством".

2. Уже цитируемые ранее Р. Фридман и А. Рапачински утверждают: "Россия является примером того, как политические уступки до начала приватизации снижают эффективность корпоративного управления после ее завершения, а также тормозят остро необходимую реструктуризацию предприятий и отраслей промышленности".

Анализируя результаты макроэкономической политики в России в 1990-х годах, В. Полтерович употребляет термин "институциональные ловушки". Под этим термином понимаются серьезные негативные последствия тех или иных макроэкономических решений. К числу таких институциональных ловушек относятся распространение бартера, неплатежи, коррупция, уклонение от налогов и т. п. Россия в результате проведения радикальных реформ попала практически во все "ловушки". Но институциональные ловушки действуют и в постприватизационный период, и основная задача — выбрать такую макроэкономическую политику, чтобы избежать их.

Издательство: "Инфра-М" Год издания: 2006 ISBN: 5-8199-0277-7 Тираж: 3000 шт. Объем: 288 с. Формат: 60x90 1/16

Версия для печати