Экономические последствия мира

I. Введение

Конец холодной войны -- без сомнения, одно из наиболее важных событий в мировой истории. Политическая важность окончания военного и идеологического соперничества сверхдержав ясна всем, кто видел по телевидению разрушение Берлинской стены. Однако даже сегодня, в 1997 году, экономические последствия окончания холодной войны осознаны далеко не полностью. На мой взгляд, финансовые последствия окончания холодной войны будут состоять в значительном росте цен акций и облигаций. Я ожидаю, что к 2000 году индекс Доу-Джонса поднимется до 10.000, а доходность государственных облигаций упадет до 5%.

Мое главное допущение состоит в том, что падение Берлинской стены отметило собой окончание пятидесятилетней Современной Войны, которая включала в себя вторую мировую войну, холодную войну и многочисленные региональные войны -- от Кореи и Вьетнама до Центральной Америки и Южной Африки. Мой основной тезис состоит в том, что эта война, которая длилась полвека, по сути, представляла собой невиданный ранее барьер для торговли. Американцам запрещалось торговать с коммунистическими странами. Железный занавес был серьезным препятствием на пути торговли между странами, находящимися по разные его стороны. Разрушение Берлинской стены и падение советского имперского коммунизма возвестили о конце крупнейшего в мире барьера на пути торговли. В то же время, торговля между странами "свободного мира" также была либерализована европейскими инициативами 1992 года, уругвайским раундом переговоров в рамках Генерального соглашения по тарифам и торговле, завершившимся в 1993 году, и Североамериканским соглашением о свободной торговле 1994 года. Китай все еще остается в руках коммунистов, однако торговля между Китаем и остальным миром, особенно Соединенными Штатами, значительно расширилась в девяностые годы.

II. Война, мир и цены

С 1989 года произошло значительное расширение свободной торговли. По данным Международного валютного фонда, сумма экспорта всех стран мира в 1995 году увеличилась до рекордной величины 5,1 триллиона долларов, что на 70% больше, чем в 1989 году. Я полагаю, что в 2000 году глобальный объем международной торговли достигнет 10 триллионов долларов.

Любая война -- это барьер на пути торговли. Войны разделяют мир на союзников и врагов. Они на пути торговли препятствия географического и чисто военного характера. Они удушают конкуренцию. История показывает, что цены растут в военное время и падают в мирное. Война -- инфляционное явление, мир -- дефляционное. Например:

1. За время войны 1812 года индекс потребительских цен вырос на 47%. После войны он упал на 48%.
2. За время гражданской войны 1861-65 годов индекс потребительских цен вырос на 81%. После войны он упал на 40%.
3. За время первой мировой войны индекс потребительских цен вырос на 140%. После войны он упал на 35%.

С 1939 по 1947 год, во время второй мировой войны и начала холодной войны, индекс потребительских цен вырос примерно на 50%. Затем цены подскочили еще на 500% за период холодной войны с 1947 по 1989 год.

В мирное время цены сильно падали в течение многих лет, за исключением мира, наступившего в девяностые годы. Цены в США и Европе по-прежнему растут, хотя и значительно медленнее, чем за предыдущие два десятилетия, когда холодная война шла наиболее интенсивно. Японская экономика, однако, уже испытывает некоторую дефляцию.

Большинство экономистов согласны, что чем меньше ограничений существует для торговли и чем больше рынок, тем ниже цены, которые платят потребители, и лучше качество товаров и услуг, предлагаемых производителями. Эти благоприятные результаты достигаются за счет конкуренции. Мирное время стремится к дефляции, поскольку более свободная торговля на расширяющемся глобальном рынке усиливает конкуренцию между производителями. Отечественные производители более не защищены от внутренней и внешней конкуренции ограничениями, налагаемыми войной. По мере того, как появляется возможность достичь все больше и больше потребителей по всему миру, все больше и больше производителей по всему миру стремятся предложить им товары и услуги по конкурентоспособным ценам и высочайшего возможного качества. У предпринимателей есть гораздо больше стимулов разрабатывать новые технологии на больших рынках, нежели на маленьких. Большие рынки позволяют более эффективное разделение труда и большую степень специализации, что также способствует внедрению новых технологий.

Если мирное время было дефляционным в прошлом по только что изложенным причинам, почему же цены все еще растут в девяностые годы, хотя и значительно медленнее? Возможна ли дефляция в начале следующего столетия? Если мир сохранится и в следующем тысячелетии, победит ли дефляция? Или история не имеет отношения к делу, и инфляция сохранится или даже усилится?

Модель инфляции "Война и мир" очень проста и, как кажется, объясняет крупные сдвиги цен в прошлом. Однако монетаристы разумно полагают, что монетарная политика и центральные банки также вносят свой вклад в процесс инфляции. Я полагаю, что некоторые монетаристы преувеличивают значимость своих теоретических построений, когда они говорят, что инфляция -- это всегда монетарное явление. Я полагаю, что конкурентная структура рынков также является важным элементом в понимании инфляции. Однако я также полагаю, что и деньги имеют значение.

Пока что, за период мирного времени девяностых годов, легкая доступность денег успешно преодолевала естественные для мирного времени силы дефляции. В последнее время центральные банки крупных промышленно развитых стран облегчили условия предоставления кредита, стремясь преодолеть дефляцию. Конечно, центральные банки существовали и в периоды, когда преобладала дефляция, однако монетарная теория и операционные процедуры в те времена были примитивными.

Вопрос о том, является ли монетарная политика ограничивающей или стимулирующей, очень противоречив. Ортодоксальные монетаристы сосредотачивают все свое внимание на росте "денежной массы". Более эклектически настроенные наблюдатели предпочитают учетные ставки с поправкой на инфляцию, т.е., реальные учетные ставки. Мне лично представляется, что для оценки монетарной политики стран Большой семерки достаточно рассмотреть ставки трехмесячных евродепозитов. Мой подход, следует признать, нельзя назвать научным или систематическим, однако результат его применения очевиден: центральные банки стран Семерки сильно снизили учетные ставки, чтобы избежать дефляции. Краткосрочные учетные ставки в странах Семерки упали примерно с 10% в ноябре 1989 года, когда рухнула Берлинская стена, до 4% в конце 1996 года.

Немецкий Бундесбанк, известный своей приверженностью консервативной антиинфляционной монетарной политике, снизил учетные ставки с 10% в 1992 году до 3% в 1996 году. Банк Японии остановил "раздувание экономического пузыря" в 1989 году, подняв учетные ставки и вызвав тем самым продолжительную рецессию в реальной экономике. В начале девяностых годов Банк Японии снизил официальную ставку дисконтирования почти до нуля. Банк давал деньги бесплатно, и тем не менее японская экономика остается слабой.

Победили ли центральные банки дефляцию или лишь задержали ее? Это очень серьезный вопрос для экономистов, прогнозирующих ситуацию на оставшиеся годы двадцатого столетия и на начало следующего века. Если риск дефляции невелик, то тенденция к падению учетных ставок в девяностые годы может быть окончена и смениться на противоположную к началу нового столетия. В этом случае, серьезные экономические изменения, вызванные окончанием холодной войны, окажутся гораздо более короткими и намного менее значительными, чем я предполагал.

Время покажет, кто был прав. Пока, однако, моя гипотеза состоит в том, что силы дефляции не потерпели поражения. Дефляция может задержаться еще на несколько лет и постепенно потерять свою силу. Возможно, однако, и то, что дефляция станет определяющей экономической характеристикой следующего столетия.

III. Конец макроэкономики?

В летнем выпуске 1989 года журнала The National Interest была опубликована статья Френсиса Фукуямы "Конец истории?" Он полагал, что идеологическая битва между капитализмом и коммунизмом окончена. Очевидным победителем стал капитализм. Очевидным побежденным оказался коммунизм. Если предположить, что история состоит в основном из эпической борьбы противостоящих сил, триумф капитализма отметил собой и конец истории.

В том же духе мне хотелось бы предложить простую идею: макроэкономика умерла. Триумф капитализма ознаменовал собой и триумф микроэкономики над макроэкономикой. Более конкретно, наше экономическое прошлое легче понять, а наше экономическое будущее легче предсказать с помощью микроэкономических, а не макроэкономических моделей. Вновь принимается на вооружение модель совершенной конкуренции. Снимаются с вооружения кейнсова, монетаристская и другие макромодели.

Совершенно конкурентный рынок обладает следующими характеристиками:

1. Цель фирм -- получить максимально возможную прибыль.
2. Не существует барьеров для входа на рынок новых фирм. Факторы производства мобильны.
3. Число конкурирующих фирм может быть настолько велико, насколько это позволяет рынок.
4. Не существует защиты против банкротства. Не существует государственных программ поддержки банкротов, а также гарантий для монополий, олигополий и картелей.
5. Цель потребителей -- получить максимально возможную в рамках их бюджетных ограничений полезность.
6. Потребители свободны приобретать лучшие продукты по минимальным ценам у любого производителя. У них имеется недорогая и легко доступная информация, на основании которой они делают свой выбор.

Модель совершенной конкуренции предсказывает, что рыночная цена будет равна предельным издержкам производства. Благосостояние потребителя максимально. Обычная модель достаточно статична, и ее следует дополнить моделью экономического роста. Ей также необходимо больше динамизма, чтобы учесть влияние технического прогресса. Несмотря на эти ограничения, однако, модель совершенной конкуренции никогда не была более применима, чем сегодня. В капиталистических обществах стремление увеличить рыночную стоимость компаний еще никогда не было таким сильным. Руководители компаний принимают значительные риски, связанные с реструктурированием своих компаний, стремясь увеличить их прибыльность. В бывших коммунистических странах и в развивающихся странах правительства приватизируют компании, ранее находившиеся в собственности государства.

В глобальном масштабе после окончания холодной войны барьеров для входа стало значительно меньше. Это в первую очередь касается географической стороны бизнеса. Касается это и других аспектов. Например, потенциальный барьер для входа во многих отраслях -- это недоступность финансирования. Технологические отрасли особенно зависимы от венчурного капитала. Однако невысокие учетные ставки и быстро растущие рынки акций по всему миру показывают, что для инвестирования доступно вполне достаточно капитала.

Развивающиеся страны оказываются привлекательными для иностранных предприятий, поскольку государственное регулирование там минимально, а стоимость труда невелика. Сохраняется и тенденция к давлению на правительства развитых стран в сторону дерегулирования экономики и меньшего вмешательства в споры между работниками и нанимателями.

Факторы производства становятся более мобильными, поскольку сами компании становятся более мобильными. Американские корпорации уже давно организовывают работу своих подразделений на рынках зарубежных стран. Этим, кстати, объясняется торговый дефицит США, особенно в торговле с Германией и Японией, в которых до недавнего времени существовали более меркантилистские традиции ведения бизнеса -- экспорт продукции иностранным клиентам. Но меняется и это. Японские и немецкие компании глобализуют свои операции.

Глобальные фирмы пользуются снижением цен как стратегией, нацеленной на подержание конкурентного преимущества. Они стремятся снизить издержки и увеличить производительность. Маржа прибыли на конкурентных рынках быстро испаряется. Поэтому компании вынуждены внедрять новшества все быстрее и быстрее. Цель проста -- продать максимально возможное количество продукта максимально возможному числу потребителей по всему миру по минимально возможной цене в кратчайший промежуток времени.

Если совершенная конкуренция -- это та "новая" модель, которая лучше всего объясняет агрегатные показатели экономической деятельности, тогда умерла и инфляция. Если умерла инфляция, тогда вполне мог умереть и экономический цикл. В новом мировом экономическом порядке компании должны снижать свои предельные издержки с тем, чтобы быть в состоянии предложить самые низкие цены. При таком развитии событий дефляция более вероятна, чем рефляция. Если инфляция остается низкой, центральным банкам не понадобится жесткая монетарная политика, чтобы остановить циклический рост инфляции. Менее вероятны и инфляционные бумы. Рецессии, спровоцированные экономической политикой, также менее вероятны.

Конечно, не все рецессии спровоцированы политикой. Я уверен, что мы еще увидим рецессию в своей жизни. Однако стандартные методы макроэкономического анализа, в особенности индикаторы экономического цикла, вполне вероятно, уже не отражают истинную природу нашей экономики. Прогнозы, основанные исключительно на модели экономического цикла, могут быть неверными. Более того, долговременные тенденции, вызванные к жизни технологической революцией, могут начисто затереть циклическую схему развития низкотехнологической экономики. Повторюсь, экономический цикл мог умереть, но не обязательно уже умер. Однако он, вполне вероятно, уже не является доминирующей составляющей экономического роста, как это было раньше.

IV. Технологическая революция

Современное оборудование и программное обеспечение революционным образом изменили ведение дел компаниями и совершение покупок потребителями. Технологическая революция создает инструменты, которые необходимы компаниям для снижения предельных издержек и для управления своей деятельностью в глобальном масштабе. Она также дает потребителям недорогой и легкий доступ к информации, необходимой им, чтобы сделать выбор, который поможет им максимально увеличить свое благосостояние. Другими словами, эта революция вносит огромный вклад в распространение совершенной конкуренции в глобальном масштабе.

Технология диктует темп развития всех остальных отраслей. И что это за темп! За первые шесть лет девяностых годов реальный ВВП вырос на 14%. За то же время расходы компаний на вычислительную технику с учетом инфляции более чем утроились и достигли 133 миллиардов долларов. Расходы на вычислительную технику частных лиц поднялись практически с нуля в 1979 году до 70 миллиардов долларов в 1996 году. В целом расходы на вычислительную технику с 1990 года росли в среднем на 29% в год.

Мощный подъем в закупках вычислительной техники в девяностые годы был спровоцирован значительным приростом вычислительной мощности оборудования в условиях падающих цен. В то же самое время программное обеспечение стало намного более легким в использовании. Таблица 1 была опубликована в номере журнала Business Week от 20 февраля 1995 года. В 1983 году компания Intel начала массовые поставки процессора 286, способного исполнять 1 миллион инструкций в секунду (MIPS). Процессор 386 поставлялся в массовом масштабе с 1986 года. Он работал в пять раз быстрее, чем 286.

Процессор 486 был вчетверо быстрее, чем 386, и в двадцать раз быстрее, чем 286. Технологическая революция началась в начале девяностых годов, когда компания Intel начала массовые поставки этого процессора. Если верить таблице, компания Intel реализовала 75 миллионов процессоров 486. В 1992 году компания Compaq Computer начала войну цен, благодаря которой машины, оснащенные процессорами 486, стали продаваться по очень доступным ценам. Кроме того, в апреле 1992 года компания Microsoft выпустила версию 3.1 своего продукта Windows. Пользование этим продуктом было намного легче, чем операционной системой MS-DOS, и привело к значительному расширению круга программных продуктов, разработанных для Windows.

Таблица 1.
Хронология микропроцессоров Intel

* Миллионов инструкций в секунду.
** Оценка
Источник: Business Week, 20 февраля 1995 г. и 9 декабря 1996 г.

Микропроцессор Pentium был представлен в 1993 году, а его массовые поставки начались в 1994. Первая версия процессора работала со скоростью 100 MIPS. Pentium Pro работает со скоростью 250 MIPS. В этом году Intel начинает поставки микросхемы Pentium II с ожидаемой производительностью 500 MIPS. В начале следующего столетия следует ожидать появления микросхем с производительностью 1.000 MIPS. В результате появления все более и более производительных микросхем и их быстрого распространения вычислительная мощность мира удваивается примерно каждые два года. К началу следующего столетия в мире будет как минимум вдвое больше вычислительной мощности, чем существует сегодня.

Одна из необычных черт компьютерной индустрии состоит в том, что цены падают несмотря на то, что вычислительная мощность растет, а спрос увеличивается. С 1982 по 1995 год число MIPS на 100 долларов цены процессора выросло с 1 до примерно 30. На рынках высокотехнологичной продукции именно падающие цены приводят к тому, что спрос превышает предложение. Но почему цены падают так быстро несмотря на растущий спрос? Как только новая микросхема официально представлена, производители начинают работу над следующим поколением продукции. Изобретатели микросхем поколения n вынуждены создавать микросхемы поколения n+1. Если этого не сделают они, с этим быстро справятся конкуренты. Такое положение вещей означает, что наиболее успешные производители высокотехнологичной продукции должны каннибализовать собственные продукты для того, чтобы и дальше добиваться успеха. Технологическая индустрия буквально пожирает свою молодь.

Стоимость научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в высоких технологиях настолько велика, что производители должны продать как можно большее число единиц нового продукта как можно скорее, пока не выпущен в продажу продукт поколения n+1. Именно поэтому они стремятся предложить больше мощности по меньшей цене при начале выпуска каждого нового поколения. Кроме того, выпуск в продажу продукта поколения n+1 означает немедленное снижение спроса на продукты поколения n. Падающая цена на старую технику ограничивает потенциал повышения цен на новую. В результате покупатели оборудования постоянно получают все больше и больше мощности на каждый потраченный доллар.

Быстрое падение стоимости MIPS -- это, вероятно, самая быстрая дефляция в истории человечества. По сути, технологическая революция создала новый фактор производства -- информацию. Три ранее существовавших фактора -- это земля, труд и капитал. Факторы производства могут замещать друг друга. До недавнего времени землю, труд или капитал было тяжело заменить информацией. Было трудно собирать и обрабатывать информацию, а также направлять ее потоки. Существовали длительные перерывы между сбором исходных данных и их преобразованием в полезную информацию. Эти перерывы уменьшали полезность информации. Информация устаревала к моменту, когда становилась доступной для принятия решений.

В условиях технологической революции можно собирать, обрабатывать и распространять огромные количества информации в реальном времени по все более и более низкой цене. Цена информации снижается. По мере того, как информация становится все дешевле, ею можно заменять другие факторы производства. Во все большей степени информация замещает труд и капитал в процессе производства. Например, страховые компании могут отказаться от складов для хранения бумажных документов и связанного с этим персонала, применив сканеры, переносящие информацию на оптические диски. Производители автомобилей уже уменьшили свои запасы незавершенного производства с помощью информационных систем реального времени, которые автоматически размещают заказы у поставщиков, планируют доставку и наблюдают за процессом транспортировки заказов. В результате "запасы на складе" становятся "запасами на колесах". Информация заменяет оборотный капитал.

Вполне возможно, что к концу XX столетия многие американцы будут тратить 10-15% своих свободных денег на приобретение товаров и услуг при посредстве Интернет. Если это произойдет, экономические последствия будут огромны. Инфляция может упасть до нуля. Возможно, она даже станет отрицательной. Дефляция, или постоянно падающие цены, может стать одним из самых значительных и устойчивых последствий массового использования Интернет потребителями. С помощью Интернет можно практически бесплатно дать потребителю огромный массив информации о технических данных, цене, наличии и возможностях доставки любого товара или услуги на планете. Компьютеры напрямую связывают производителей и потребителей. Я полагаю, что покупку компьютеров частными лицами следует считать капитальными затратами, а не издержками на приобретение потребительских товаров длительного пользования.

Уже сегодня хорошо знакомые с Интернет потребители пользуются так называемыми поисковыми машинами -- Yahoo, Alta Vista, Excite и т.п. -- чтобы найти наилучшие условия приобретения нужного им товара или услуги. Интернет быстро становится глобальным аукционным рынком, который способен свести на нет дифференциацию большинства рынков товаров и услуг. Все чаще и чаще потребитель может легко и быстро отыскать самую низкую цену на любой товар или услугу. В такой кибер-экономике производитель с минимальными издержками способен предложить самую низкую цену и бесплатно предоставить информацию об этом всем существующим в мире потенциальным клиентам.

В низкотехнологической экономике стоимость поиска самой низкой цены относительно велика, что ограничивает круг поиска местными или наиболее известными поставщиками. Теперь же поставщики по всему миру могут делать заявки на поставку продукции в любую точку мира. Только производители с весьма невысокими издержками смогут выжить и успешно работать на таком глобальном кибер-рынке. Возникающее в результате конкурентное давление будет вынуждать любое предприятие производить с наименьшими возможными издержками. Цены на аналогичные продукты быстро скатятся к низшему пределу, предлагаемому на Интернет. Такая динамика ценообразования вполне может привести к дефляции, вызванной снижением цен конкурирующими компаниями по всему миру. Чтобы выжить, компаниям потребуется сократить издержки и увеличить производительность. А самый простой способ увеличить производительность -- продавать больше изделий, снижая цены.

Продажи оборудования, необходимого для работы в Интернет, будут генерировать денежные потоки и привлекать финансовый капитал, необходимый компьютерной индустрии, чтобы разрабатывать все более мощные компьютеры при постоянно падающих ценах. Более мощные компьютеры позволяют разработчикам программного обеспечения создавать более мощные мультимедиа-программы. Эти программы -- ненасытные пожиратели мощности процессора и объемов памяти -- в свою очередь вынуждают пользователей к переходу на оборудование новых поколений, которое работает только с последними версиями операционных систем и прикладных программ. Более мощные компьютеры позволяют создавать более мощное прикладное программное обеспечение, которое требует более мощного аппаратного и системного программного обеспечения.

Самый большой скачок в распространении технологической революции среди потребителей -- это недавнее представление мультимедиа-компьютеров в полном смысле слова, с помощью которых можно смотреть обычное кабельное телевидение. Скоро эти центры развлечений будут включать и доступ к Интернет по телевизионному кабелю. И когда потребитель сможет путешествовать по Интернет с помощью пульта дистанционного управления своего телевизора, спрос на новые технологии доступа к Интернет начнет расти взрывообразно. Другими словами, лучшее все еще впереди.

V. Американские проблемы

Из крупных промышленно развитых стран, лучше всего решили проблемы, связанные с окончанием холодной войны, Соединенные Штаты. Так случилось в основном из-за того, что в Соединенных Штатах сложились более гибкие рынки труда; в Европе они гораздо менее подвижны, а в Японии и подавно. Американские работники гораздо более мобильны по сравнению со своими европейскими коллегами. Они готовы переезжать на большие расстояния внутри Соединенных Штатов, чтобы найти подходящую работу. За период с марта 1993 года по март 1994 года место жительства сменило почти 43 миллиона американцев; почти 7 миллионов из них переехали из одного штата в другой. Они понимают, что работа им далеко не гарантирована. Вместо стабильного повышения заработной платы от года к году, все большая доля дохода работников выплачивается в виде премий за результат труда или планов участия в прибылях работодателя.

Большая часть американских работников сегодня, вероятно, работает лучше, чем пять или десять лет назад. При уровне безработицы 4,9% у них есть некоторая уверенность в сохранении их рабочих мест. Тем не менее, американские работники понимают, что на конкурентных рынках не существует гарантий выживания предприятий. Они понимают, что очень важно уменьшать издержки, чтобы их компании оставались конкурентоспособными, а их рабочие места сохранялись.

Очень похоже, что они знают, что большой дефицит федерального бюджета, бесконечные программы социального обеспечения и высокие налоги отрицательно влияют на конкурентоспособность Соединенных Штатов. Все больше и больше они приходят к выводу о необходимости установить некий предел роли правительства в экономике -- реальный предел роста "государства общественного благосостояния", которое может оказаться банкротом как раз тогда, когда они соберутся выйти на пенсию. Они четко изложили свое мнение на выборах в ноябре 1994 года.

Демократическая партия потеряла большинство в Конгрессе после сокрушительной победы республиканцев в 1994 году. Впервые с 1948 года у демократов оказалось меньше 200 мест в Палате представителей. Результаты выборов 1996 года подтвердили смену политического климата в умах американских избирателей. Республиканцы завоевали большинство в обеих палатах Конгресса. Доля голосующих за Росса Перо снизилась в 19% в 1992 году до 8% в 1996 году. Это стало очевидным подтверждением того, что американцы стали гораздо менее склонны к протекционизму.

Если американцам удастся уменьшить размах "государства общественного благосостояния" и снизить масштабы влияния правительства на экономику, то другие промышленно развитые страны -- в первую очередь в Западной Европе -- встанут перед необходимостью поступить так же. Конечно, европейские "государства-няньки" значительно крупнее по отношению к своим экономикам, чем государство в его американской версии. Более того, европейские получатели социального обеспечения проявляют значительно меньше готовности к уменьшению получаемых ими льгот, нежели американцы. Сопротивление изменениям и возмущение в обществе могут стать первой реакцией европейцев. Но выбор у них крайне небольшой. Конец холодной войны значительно усилил конкурентное давление на "государства общественного благосостояния" со стороны новых рыночных стран, в которых существуют значительно более низкие стоимость труда и издержки на уплату налогов и социальное обеспечение.

Мобильность труда в Европе значительно ниже, чем в США. Приверженность своей стране остается весьма сильной. Связи с местом рождения часто уходят на несколько поколений в прошлое. Для Соединенных Штатов это очень необычно. Во Франции рабочие не так склонны к соглашательству, как в США -- они устраивают демонстрации протеста. Когда под угрозой оказываются их рабочие места или планы повышения заработной платы, они блокируют парижский аэропорт, устраивают национальную забастовку или насильно удерживают руководство в здании компании. Хотя во Франции рабочие бросают работу при малейшей провокации, немцы бастуют редко. Но цена мира в промышленности настолько высока, что становится нетерпимой. Под тяжестью самой высокой в мире заработной платы и самой короткой в мире рабочей недели Германия чувствует конкурентное давление со стороны других стран, особенно стран Восточной Европы, в которых существует гораздо более низкий уровень заработной платы. Вину за все на свете -- от высокой безработицы (сейчас она выше 10%) до вдвое более высокого, чем в США, уровня прогулов -- принято возлагать на систему коллективных договоров.

Существующая в Германии система коллективных договоров была создана союзниками после второй мировой войны. Централизованная система давала возможность установить условия занятости в целой отрасли промышленности, проведя всего один процесс переговоров. В течение нескольких десятилетий она позволяла обеспечивать согласие и увеличивать производительность. Но сейчас она уже неработоспособна. Она слишком жесткая и слишком медленная, чтобы приспособиться к глобальной конкуренции. То же относится и к налоговой системе. Ставки налога на прибыль в Германии выше, чем в любой другой стране, входящей в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В отношении рабочих, занятых в производстве, налоговое бремя в Германии пятое по тяжести среди стран ОЭСР. Самая высокая ставка подоходного налога составляет 53%, значительно выше, чем принятые в США 39,6%.

Европейские лидеры надеются, что Европа, объединенная общей валютой, станет более конкурентоспособной в следующем столетии. Европейский валютный союз -- это очень смелый экономический эксперимент. Вполне возможно, что французы проголосуют против него в конце мая. Валютный союз вполне может оказаться неудачей, поскольку унификация валют не имеет смысла без мобильности труда. Вероятно, рынки труда станут более гибкими по мере того, как европейские компании добиваются большей гибкости от своих сотрудников или переводят рабочие места в Восточную Европу, Китай и Южную Каролину.

VI. Караоки-капитализм Японии

Слишком долго Япония была богатой страной с бедными потребителями. Экономическая система обогащала производителей, тогда как уровень жизни японских потребителей стоял на месте в абсолютном выражении и снижался по отношению к другим промышленно развитым странам. Конечно, в Японии гораздо меньше риска потерять работу, чем в других промышленно развитых странах. Там больше уважения к благополучию других людей, меньше преступности, и больше общественного согласия. Однако все эти весьма положительные наклонности японского общества можно поддерживать и создав лучшие условия жизни для среднестатистического работника.

В восьмидесятые годы многие специалисты в самой Японии и за ее пределами полагали, что Япония создала новую и более успешную форму капитализма. Мы в Америке опасались, что она может оказаться более успешной, чем наша собственная система, основанная на конкуренции. Мы не слишком хорошо понимали японскую систему перекрестного владения и межфирменного сотрудничества (кейрецу). Тем не менее на нас производил очень большое впечатление очевидный успех "кейрецу-капитализма".

В ретроспективе, однако, отчетливо видно, что "новая форма капитализма" -- это большей частью старомодная коррупция. Слишком уж много было сговоров между элитой бизнеса, бюрократами из правительства и даже организованной преступностью. Мне лично кажется, что более подходящее название для японской экономической системы -- "караоки-капитализм". Слишком теплые взаимоотношения перекрестного владения между производителями, распространителями и банкирами были благоприятны для всех участников, пока цены на недвижимость и акции быстро росли вместе с объемами экспорта. Должно быть, было очень весело ходить в караоки-бары в восьмидесятые годы.

Теперь все изменилось. Япония представляет собой 3% площади земной суши, однако в 1989 году на нее приходилось 60% мировой стоимости земли и недвижимости. Это был величайший спекулятивный пузырь всех времен. В начале девяностых он лопнул. Возникшие в результате безнадежные кредиты создали огромный банковский кризис, исправить последствия которого значительно труднее, чем последствия краха системы сберегательно-кредитных ассоциаций в США.

Японское руководство снова обещает провести реформу политической и экономической систем. Множество таких обещаний давалось и раньше. Их не сдерживали. Однако весьма вероятно, что ситуация в Японии все же изменится к лучшему.

VII. Новые рыночные экономики: чего-то нехватает

В некоторых отношениях сегодняшние новые рыночные экономики напоминают экономику США, когда она сама была новой, в XIX веке. Экономика США очень сильно выросла за прошлое столетие. Однако были и периоды спадов и паники. Было изобилие коррупции. Иностранные инвесторы потеряли огромные деньги, инвестируя в железнодорожные компании, которые либо плохо управлялись, либо вообще существовали только на бумаге. Длительные периоды инфляции сменялись не менее длительными периодами дефляции. Несмотря на все это, американская экономика -- одна из лучших новых экономик всех времен.

В успехе Америки было по крайней мере два очень важных компонента. В стране существовали надежная система права и относительно эгалитарное распределение дохода. Капитализм -- это прежде всего система права. Ему необходимы законы, которые защищают права собственности. Он прямо зависит от возможности обеспечивать соблюдение договоров. Система права должна строиться на основе прецедентов, но она также должна быть достаточно гибкой, чтобы приспосабливаться к меняющимся требованиям динамичной экономики. Постановления Верховного Суда в течение большей части XIX века принимались в пользу сторонников экономического прогресса.

Сегодня многие новые рыночные экономики не имеют систем права, способных поддержать быстро растущую экономику. Без такой правовой инфраструктуры экономическая деятельность становится все менее и менее эффективной. Без четко определенных прав собственности и контрактов становится все труднее и труднее организовывать и исполнять крупные сделки, которые служат вехами роста. (В российской версии капитализма предприниматели продают на свободных рынках украденные товары.)

Другой крупный недостаток многих новых рыночных экономик -- это распределение доходов. Для быстрого экономического роста необходим определенный уровень стабильности и согласия в обществе. Если во время периодов быстрого роста богатые становятся богаче, а бедные не имеют никакой возможности получить какую-то часть вновь созданного благосостояния, будут происходить восстания, как случилось в Мексике.

VIII. Заключение

В 1919 году Джон Мейнард Кейнс опубликовал небольшую книгу под заглавием "Экономические последствия мира". Книга была полна эмоциональных и энергичных нападок на Версальский договор, который, как утверждал Кейнс, представлял собой попытку навязать немцам карфагенский мир и приведет к экономическим лишениям и политическим волнениям в Европе. События показали, что прогноз был точным. Книга вызвала сенсацию во всем мире. Пол Джонсон полагает, что именно эта книга настроила общественное мнение США против договора и Лиги Наций. Сенат проголосовал против договора, и последовавшее за этим поражение демократической партии на выборах осенью 1920 года показалось многим выражением неодобрения европейской политики президента Вильсона.

После второй мировой войны многие экономисты предсказывали депрессию, или по крайней мере стагнацию. Фондовый рынок, однако, не обращал внимания на эти предсказания. Индекс Standard & Poor's 500 вырос на 139% за период с апреля 1942 по май 1946 года. Промышленное производство и в самом деле упало после войны, однако оживление покупательной активности населения привело к длительному периоду подъема, продолжавшемуся до конца пятидесятых годов.

К счастью для нас, экономический сценарий вновь наступившего мирного времени до сего дня разворачивался по пути подъема. Рынок американских акций вырос на 164% с конца 1989 года. Окончание холодной войны стало освобождением исторического масштаба. Мировая экономика освободилась от протекционизма. Последующее распространение свободной торговли должно и дальше создавать благополучие для американцев и всех людей на этой планете, не боящихся конкуренции.

Версия для печати