Для финансовых рынков кризис не специфика

Родившийся в Австрии британский экономист Фридрих Хайек утверждал, что рынок представляет собой самый совершенный механизм распределения ресурсов, поскольку воплощает в себе индивидуальные решения миллионов потребителей и тысяч производителей. Так сказать, мудрость толпы. Чиновники и политики никогда не будут иметь всей информации для распределения ресурсов с такой же эффективностью.

Если это так, то как же тогда объяснить необходимость вмешательства центральных банков в работу рынка для предотвращения образования финансовых пузырей. Не секрет, что цены финансовых активов также формируются механизмом рынка.

Специфика финансовых инструментов

Одно из объяснений может выглядеть примерно так. Финансовые рынки в своем функционировании имеют отличия от рынков других товаров и услуг. Так, если цена на телевизор или программное обеспечение растет, спрос на эту продукцию снижается. При росте цен на финансовый актив спрос, как правило, растет.

Откуда такая разница? Обычно товары и услуги приобретаются в целях вполне определенного использования потребителями. Желание обладать определенной продукцией может быть вызвано модой или стремлением повысить собственный статус. Соответствующие качественные характеристики заложены непосредственно в самих товарах, например, спортивных автомобилях, дизайнерских солнечных очках, встроенных кухнях. Такие товары могут быть средством для достижения какой-либо цели. Однако здесь важна природа такого средства. Иначе говоря, они имеют какую-то пользу для потребителей.

Привлекательность финансовых активов обусловлена лишь одним — их способностью увеличивать или, по крайней мере, сохранять богатство покупателей. При этом ничто не стимулирует процесс приобретения финансовых активов больше, чем наблюдение за тем, как богатеет кто-то из ваших друзей и близких. Люди, как известно, учатся на примерах и анекдотах. Очень впечатляют рассказы о том, как кто-то из друзей продал дом за миллионы, а кто-то из коллег обогатился, скупая акции интернет-компаний.

Если цены на товары растут, производители увеличивают их выпуск. Это верно и в отношении финансовых активов. Это, кстати, не требует много времени и относительно недорого, если говорить об эмиссии акций. Но если при этом цена соответствующего бизнеса не изменилась, выпуск новых акций приводит к простому размыванию богатства инвесторов. Именно такая ситуация возникла с богатством пенсионных фондов, инвестированным в активы интернеткомпаний.

Растущие цены приводят к эйфории у инвесторов, их падение — к параличу.

Выражается это в резком снижении объемов торговли, поскольку инвесторы не желают регистрировать убытки, продавая активы по упавшим ценам. Одновременно они теряют интерес к приобретению новых активов даже по выгодным ценам. Другими словами, позиция инвесторов по отношению к фондовому рынку коренным образом отличается от того, что происходит в отношениях потребителей и крупных универмагов. Они совершенно не реагируют на распродажи.

Есть, конечно, рациональные инвесторы, получающие прибыль в результате бумов и паники на рынках. Но их число невелико. Рациональное поведение на практике подавляется силой толпы. При этом не помогают никакие меры, например, ограничения на короткие продажи, т.е. продажи медведями ценных бумаг, которых они не имеют в наличии, но надеются на снижение цен и возможность купить нужное им количество по более низкой цене в будущем.

Есть и другие причины. Многие инвесторы передают свои капиталы в управление профессионалам, которым они отдают предпочтение по результатам их прошлых достижений. Обычно менеджеры имеют склонность к определенному стилю инвестиций. Это вызывает больший приток вложений в наиболее популярные акции.

После множества финансовых кризисов за последние десятилетия люди, обладающие здравомыслием, вполне согласны с возможностью существования финансовых пузырей. Может, и поэтому более наглядным стал механизм функционирования финансовых рынков, описанный американским экономистом Хайманом Мински. Период растущих рынков и стабильного экономического роста создает стимулы для инвесторов спекулировать, используя заемные средства. Цены при этом растут еще быстрее, и это происходит до тех пор, пока какое-нибудь событие, включая стремление получить прибыль, не приводит к взрыву пузыря.

Почему нельзя оставить рыночный механизм без вмешательства? Известно, что пузыри могут совпадать с периодами масштабных экономических перемен, например, с развитием железных дорог или появлением интернета. Разрыв пузыря приводит к банкротству отдельных инвесторов, однако общество выигрывает от их сверхоптимистичных инвестиций. Понятно, что с такой аргументацией будет трудно согласиться, если учесть, что последний пузырь оставил после себя пустые кондоминиумы в Майами и загородные дачи в Испании.

Интернет, безусловно, способствовал фактическому подтверждению верности гипотезы об эффективности рынка. Вместе с тем, он же поднял уровень иррациональности в поведении инвесторов. Достаточно вспомнить не только появление возможности приобретать книги по сниженным ценам в интернет-магазинах, но и лихорадку среди инвесторов, закупавших акции убыточных интернет-компаний по астрономическим ценам.

Теперь у инвесторов осталась одна надежда — нарождающиеся рынки. В странах, рынки которых можно назвать нарождающимися, высокие темпы роста, молодое перспективное население. При этом их представительство на глобальном финансовом рынке явно занижено. Понятно, что проникновение на эти рынки выглядит как серьезная заявка на будущее. Не последнюю роль при этом здесь играет квалификация кадров в странах с нарождающимися рынками. В целом рабочая сила здесь становится образованнее. Такие страны, как Япония и Южная Корея, вложили столько средств в образование молодежи, что теперь высшее образование имеют свыше половины молодых людей. От них отстают даже такие страны, как Норвегия, Дания, Швеция и Нидерланды. В целом в странах ОЭСР 35% работников в возрасте 25–34 лет имеют высшее образование, что можно сравнить с аналогичным показателем 20% среди работников предпенсионного возраста.

По данным Goldman Sachs, капитализация нарождающихся рынков во второй половине 2010 г. составляла 14 трлн долл. Вместе с тем, ожидается, что через 20 лет доля этих рынков в мировом масштабе с нынешнего 31% возрастет до 55%. Доходность вложений при этом может достигнуть 9,3%, тогда как на развитых рынках показатель не превысит 4%.

В связи с этим уместно напомнить, что в начале 1990-х гг. выдвигались примерно те же доводы. Однако в 1991–2000 гг. нарождающиеся рынки принесли только 38% прибыли, а развитые — 171%. Ситуация изменилась в корне только в первом десятилетии XXI в., когда капиталы инвесторов на нарождающихся рынках выросли в 4 раза.

Следует учитывать и проблемы, связанные с экономическим ростом. Как показал анализ 17 национальных фондовых рынков с 1900 г., фактически не существует корреляции между ростом ВВП отдельной страны на душу населения и доходностью рынка для инвесторов [1].

Одним из объяснений такого положения может быть то, что фондовый рынок не является идеальной копией экономики. Многие компании здесь не отражены в полной мере. На рынке представлены в основном зрелые фирмы. Известно, например, что в 1900 г. на Уолл-Стрит доминировали акции железнодорожных компаний.

Кроме того, страны с высокими темпами роста могут вести себя как акции, цена которых неудержимо растет. Затем наступает переоцененность с логичным снижением доходности. Стоимость акций стран с нарождающимися рынками была завышенной в 1999 г. и в 2007 г. Цены затем резко снижались. В 2010 г. они торговались с незначительной скидкой.

Вполне возможно, грядет новый бум. Как писал Чарльз Киндлбергер, историк финансов, финансовые пузыри обычно сначала предполагают подвижки на рынке, затем быстрый рост кредитования и затем фазу эйфории.

Подобные перемены уже произошли в форме финансового кризиса 2007—2008 гг. Кризис, как известно, подорвал платежеспособность развитого мира. Правительства стали поддерживать банки, и их задолженность пошла в гору. Правительства стран с нарождающимися рынками имеют коэффициент задолженности к ВВП существенно ниже, чем в развитых странах. Иначе говоря, налицо решительное смещение экономической мощи.

Кризис привел к беспрецедентному снижению процентных ставок в развитых странах. Это дало определенный эффект для оживления кредитования. Вместе с тем, это же обстоятельство подтолкнуло инвесторов к приобретению высокодоходных активов, например акций нарождающихся рынков. В 2010 г. это обеспечило приток 45 млрд долл. Не за горами рост кредитования в развивающихся странах, импортирующих американскую денежно-кредитную политику посредством управляемых валютных курсов.

За эйфорией дело не встанет, поскольку дешевые деньги неминуемо приведут к росту цен на активы. Единственным обнадеживающим фактором выглядит большая надежность нарождающихся рынков по сравнению с акциями интернет-компаний.

В странах с нарождающимися рынками накопления пока опережают инвестиции, что объясняет наличие глобального дисбаланса в экономике, в частности, сохранение положительного сальдо у Китая и дефицита в Америке на достаточно существенном уровне.

Новое дыхание промышленной политики

Промышленная политика — это попытки правительства стимулировать рост отдельных секторов промышленности и компаний. Политика может быть направлена на поддержку или реструктуризацию старых, испытывающих трудности отраслей, например сталелитейной или текстильной промышленности, а также на создание новых отраслей, таких, как робототехника или нанотехнологии. Особого успеха такая политика до сих пор не приносила. Связано это с общей неэффективностью действий правительства, а также с тем, что правительственные органы редко способны произвести оценку затрат и выгод должным образом.

Рональд Рейган и Джордж Буш-старший стремились к искоренению промышленной политики, где бы ее ростки ни обнаруживались.

Под таким углом зрения наибольшие опасения сегодня вызывает Китай. Здесь закачаны миллиарды в такие столпы промышленности, как телекоммуникации, информационные технологии, автомобилестроение и сталелитейная промышленность. ВВП растет головокружительными темпами. В Китае находятся самый крупный в мире банк, крупнейший оператор мобильной связи и самые большие золотовалютные резервы. Два из трех крупнейших в мире банков являются китайскими. При этом китайские банки являются государственными. В августе 2010 г. Китай обогнал Японию и стал второй экономической державой мира.

Вместе с тем, возникает вопрос: следует ли рассматривать экономику Китая как некое чудо по образу и подобию японского в 1960–1970-е гг. или это беспрецедентно большой, но все же экономический пузырь?

До 1800 г. Китай и Индия обеспечивали до половины мирового ВВП. Сегодня эти государства, несмотря на высокие темпы экономического развития, с точки зрения их размеров и населения представляют собой целый континент. При этом очень бедный.

При банкротстве банков экономика может быть разрушена. Политика государственного стимулирования кредитования коммерческими банками в Китае принесла свои плоды. В 2009 г. кредитование возросло на 32%. В 2010 г. темпы роста сохраняются по-прежнему высокими — 18%.

Вместе с тем, становится очевидным, что крупные банки не минует проблема невозврата выданных кредитов. Они могут составить 4—5%. В прошлом, правда, плохие кредиты достигали 10% и компенсировались правительством. Непосредственно долг перемещался на баланс специальных фирм, где он находится до сих пор.

Китайская экономика оставляет противоречивое впечатление. Несмотря на отмечаемый здесь в течение трех десятилетий бум, доля Китая в мировом ВВП составляет лишь 8% в долларовом эквиваленте. Внутреннее частное потребление также, несмотря на высокие темпы роста, сохраняет, по мировым стандартам, низкую долю в национальном ВВП [2]. Оценивая перспективы роста, нельзя не отметить, что плохие руководители в Китае способны причинить больше вреда, чем, например, в Индии. Вызвано это тем, что в Китае эти лица обладают большими полномочиями. Еще какой-нибудь Мао придет к власти, а механизма избавиться от него просто нет.

Растущая экономическая мощь Китая стала одним из факторов, вынудивших развитые страны начать поиск новых направлений промышленной политики непосредственно для себя. Обновленное министерство экономики, торговли и промышленности Японии объявило о разработке комплексной стратегии развития таких стратегических отраслей, как отрасли инфраструктуры, экоотрасли, здравоохранения, отраслей культуры, а также таких новых отраслей, как робототехника и космическая отрасль.

Залог успеха промышленной политики весьма прост. Чем больше она соответствует реализации сравнительных преимуществ местной или национальной экономики, тем больше шансов на успех. Иначе говоря, промышленная политика не должна противоречить действию механизма рыночных сил.

Инструменты реализации экономической политики государства в общем-то не так уж и многочисленны. Вместе с тем, выбор их оптимальной структуры немаловажен.

Снижение государственных расходов наносит меньший ущерб по сравнению с увеличением налогов. Это вызвано, главным образом, большим снижением процентных ставок. В свою очередь, это вызвано стремлением центральных банков в условиях сокращения государственных расходов из-за ограничения фискальной политики создать для смягчения закономерных экономических последствий некоторые стимулы с помощью денежно-кредитной политики.

Вместе с тем, количественные послабления, т.е. дополнительная эмиссия денег в условиях нежелания банков предоставлять кредиты, могут оказаться недостаточными для компенсации ужесточения фискальной политики.

По данным МВФ, каждая развитая страна в среднем раз в десятилетие предпринимала попытки ослабления фискальной попытки в размере свыше 1,5% ВВП. При этом фискальная консолидация, эквивалентная 1% ВВП, приводит в среднем к сокращению ВВП на 0,5% через 2 года и росту безработицы на 0,3 процентных пункта.

Метаморфозы фондового рынка

Финансовый мир буквально помешан на краткосрочных проблемах. Менеджеры фондов обычно оцениваются по итогам их работы за квартал. Телевидение отражает положение на фондовом рынке в ежедневных сводках. Хедж-фонды вообще мыслят в категориях миллисекунд. Между тем, регулярный цикл под влиянием изменений на рынке акций, инвестиций и инноваций оценивается временными периодами от 3 до 60 лет. Великий бычий рынок на рынке акций охватил период 1982—2000 гг. За 1952—2006 гг. американские пенсионные фонды увеличили составляющую вложений в акции с 17 до 69%.

Бывают времена, когда рынки акций и облигаций развиваются успешно, причем одновременно. Это случается при снижении высокой инфляции или в периоды восстановления после природных и политических потрясений. Период низкой инфляции вряд ли может быть благоприятным для такого развития. Однако рынок акций летом 2010 г. развивался вполне успешно, в то время как доходность облигаций снижалась. Связано это было, по-видимому, с восстановлением готовности инвесторов к большему риску. С другой стороны, это же указывает на возросшие ожидания инвесторов повторной рецессии и маячащей в перспективе дефляции. Рост рынка акций предполагает, что инвесторов не беспокоит ни то, ни другое.

Объяснить складывающуюся ситуацию можно только тем, что быки ожидают продолжения поддержки финансовой отрасли Федеральной резервной системой и дополнительной денежной эмиссии.

В 2010 г. доходность государственных облигаций в США, Великобритании и Германии достигла 8% в национальной валюте, заметно опередив доходность акций. Отмечен отток капиталов с рынка акций на рынок облигаций.

Приток капиталов на рынок облигаций отражает ожидания низкой инфляции и длительного периода самых низких процентных ставок центрального банка. Из 120 пунктов падения доходности 10-летних облигаций Казначейства США примерно 3/5 из них можно объяснить снижением ожиданий в отношении уровня инфляции в течение ближайших 10 лет с 2,3 до 1,6%. Похожая ситуация отмечена в Германии и Франции.

Низкая доходность по облигациям весьма привлекательна для центральных банков. Именно с их помощью правительство намерено стимулировать спрос. Также это выгодно в условиях снижения эффективности налоговой политики. Сомнительным выглядит вопрос привлекательности таких облигаций для инвесторов.

Однако на рынке облигаций все возможно. Достаточно вспомнить ситуацию, возникшую у японских инвесторов в государственные облигации в начале первого десятилетия XXI в. В 2003 г. доходность по 10-летним государственным облигациям в Японии за три месяца подскочила с 0,5 до 1,5% всего лишь из-за изменившихся ожиданий дефляции и ряда нескольких замечаний со стороны Банка Японии.

В 2010 г. ценность облигаций по сравнению с акциями существенно возросла. Дополнительная премия за риск владения акциями достигла в США рекордного уровня. Доходность по акциям составляет 8%, в то время как доходность по облигациям — 1%. В Германии, Японии и Великобритании отмечается примерно та же картина.

Беспокойство по поводу затухания экономического подъема поддерживает спрос на государственные долговые бумаги. В 2009 г. в Германии 10-летние облигации имели купон в размере 3,3%, в 2010 г. — 2,3%. В США сообщение Федеральной резервной системы о незначительных закупках казначейских облигаций снизило их доходность до 2,6%. Только в Греции доходность по государственным облигациям сохраняется на высоком уровне — 10,7%. Это указывает на трудности Греции в попытках избежать дефолта. Выросли ставки по облигациям в Ирландии и Испании. В некоторых странах высокий купонный доход по облигациям указывает на высокий уровень инфляции. Так, в Индии в июле 2010 г. инфляция составила 13,7%.

Реализация дивидендной политики становится все более проблематичной. Американский рынок акций приносит доход на уровне только 2,5%, большая часть которого поглощается вознаграждением и комиссионными посредников. По данным Deutsche Bank, за десятилетие до конца июля 2010 г. американские акции показали хотя и незначительный, но отрицательный результат.

Фактором, подталкивающим в 2010 г. фондовый рынок к движению в разных направлениях, стали низкие процентные ставки. С одной стороны, низкие ставки стимулируют инвесторов уходить из наличных в более рискованные активы. Так, выпуск высокодоходных, или, иначе говоря, бросовых американских, облигаций за 8 месяцев 2010 г. достиг 168 млрд долл., что больше, чем в целом за 2009 г. Многие институциональные инвесторы, принимая во внимание кривую доходности, стремятся приобретать облигации инвестиционного рейтинга в качестве альтернативы казначейским облигациям. Указанная тенденция также благоприятно повлияла на рынок акций.

С другой стороны, следствием низких процентных ставок является отсутствие перспектив для экономического роста и, соответственно, корпоративных прибылей. Кроме того, в течение 2010 г. рынок пережил несколько испугов роста. В частности, речь идет о европейском кризисе суверенной задолженности весной 2010 г. и проблемах, спровоцированных опасениями повторной рецессии. Вообще нынешние проблемы еврозоны вызваны в значительной мере снижением конкурентоспособности стран Средиземноморья по отношению к Германии. Многие правительства ЕС решили после вхождения в еврозону, что проблемы их конкурентоспособности отошли на второй план. Вместе с тем, именно факт вхождения в еврозону должен был заставить их думать о конкурентоспособности больше, поскольку единая валюта лишила их возможности девальвировать национальную валюту.

Основная инфляция (Core Inflation) в США в 2010 г. не превышала 1%. Через 2 года после снижения процентных ставок практически до нуля доходность десятилетних казначейских облигаций находится на уровне 2–3%, т.е. примерно на том же уровне, что и по японским облигациям после снижения процентной ставки до 0,5%.

По мере приближения экономических перспектив к тому, что отмечается в Японии, ситуация на рынке акций усложняется. Американские акции уже 10 лет — начиная с кризиса интернет-компаний в 2000 г. — характеризуются низкой доходностью. В Японии похожие проблемы продолжаются уже два десятилетия с момента окончания бычьего рынка в Токио.

Япония всегда давала примеры специфического развития экономики. В 2010 г., например, одной из причин сильной иены в долгосрочном плане стало нежелание торговых партнеров Японии аккумулировать японскую национальную валюту. Государственный долг Японии в результате находится в руках исключительно собственных граждан.

При этом в Японии сложилась не совсем обычная для финансовой отрасли ситуация. Дефляция фактически превышает официальные оценки в размере 1,5%, что означает приличную доходность по японским облигациям, несмотря на номинальную доходность по ним только на уровне 1%.

За период с 1900-го по 2005 г. реальная доходность акций на мировом рынке в среднем составила 5%. Средний дивидендный доход за указанный период не превышал 4,5%. Несмотря на указанное обстоятельство, фондовые рынки гораздо больше внимания уделяют прогнозированию и анализу прибылей, чем анализу проблем выплаты дивидендов. В принципе, можно легко манипулировать размером прибыли, тем более, что ее формы настолько разнообразны, что могут вызвать замешательство у непосвященных. Например, операционная прибыль, прибыль по отчетности, после уплаты налогов, предварительная и т.д. Дивиденды выплачиваются наличными, и их симуляция выглядит, по крайней мере, затруднительной.

В Америке дивиденды, похоже, вышли из моды в 1990-х гг. Доходность на уровне 2% выглядит банальной при росте рынка на 20% в год. Снижение интереса к дивидендам отражает также уверенность в том, что по фискальным причинам лучшим видом выплаты дохода по акциям является их обратный выкуп. Вместе с тем, обратный выкуп акций как вариант выплаты дохода выглядит более волатильным по сравнению с выплатой дивидендов. В 2008 г. довольно короткое время, правда, подобные выплаты имели отрицательный характер, поскольку фирмы эмитировали больше акций, чем выкупили обратно. Вообще отказаться от обратной покупки акций можно вполне без лишнего шума. Отказ от выплаты дивидендов вызывает значительный общественный резонанс и явно указывает на тяжелое положение компании.

По данным FTSE Global AllCap index, доходность акций в глобальном масштабе составляет лишь 2,5%. Это говорит об очень низком уровне будущих доходов от акций. Доходность при этом включает три компонента: текущий уровень дивидендного дохода, реальный рост дивидендов и перемены в стоимости акций.

В 1900—2005 гг. взвешенный в равной степени усредненный рынок акций характеризовался отсутствием роста реальных дивидендов. В Америке ситуация выглядела лучше, поскольку здесь рост составил 1,3% в год. Благодаря весомости Уолл-Стрит в мировом индексе выплата дивидендов в глобальном масштабе выросла до 0,8% в год. Однако приведенные показатели существенно уступают темпам роста ВВП. По всем оценкам, реальная доходность акций должна была бы возрасти на 3,3% в год.

Что касается стоимости акций, то за указанный период за счет данного компонента доходность акций выросла на 0,7% в год. Иначе говоря, цены акций росли быстрее, чем дивиденды, а доходность снижалась.

Мода на создание производных финансовых инструментов означает, что стало возможно измерить ожидания инвесторов в отношении будущего роста дивидендов. Дивидендные свопы дают возможность инвесторам выделить доход от вложений капитала в акции. В принципе, ожидания инвесторов находятся на весьма низком уровне в отношении роста дивидендов в будущем. В связи с этим уместно напомнить, что даже во время Великой депрессии Америка оказалась в состоянии обеспечить некоторый рост выплачиваемых дивидендов [3].

Регулирование банковского капитала

Центральные банки настаивают на увеличении капитала коммерческих банков, считая, что чем больше капитал, тем лучше. Вместе с тем, открытым остается вопрос о том, какой капитал должен находиться в распоряжении банков.

За последние несколько лет репутация центральных банков была подвержена серьезному переосмыслению. После начала финансового кризиса их обвиняли в том, что они допустили образование пузыря в жилищном строительстве и кредитной сфере и, соответственно, его взрыв. Затем их превозносили за предотвращение новой Великой депрессии путем смелых и решительных действий. Сейчас наступила третья стадия. Связана она с чрезмерными ожиданиями обеспечения подъема экономики.

Если попробовать проанализировать ситуацию глубже, нежели это делают центральные банки, выступающие за простоту и надежность банковской системы, то можно придти к следующему выводу. За последние несколько десятилетий банкам позволялось выстроить сложную структуру капитала из весьма посредственного материала. Лучшим видом капитала для стабильной банковской системы является собственный акционерный капитал, поскольку он напрямую поглощает убытки и, таким образом, служит подушкой безопасности при системных потрясениях. Любой гибридный капитал, т.е. собственный капитал, в целях удешевления разбавленный различными экзотическими инструментами, вряд ли даст положительные результаты.

До кризиса банкиры на вопрос о том, каким должен быть банковский капитал, традиционной отвечали, что как можно меньше. После кризиса в изменившемся мире ответ на тот же вопрос трансформировался в вариант, что в любом случае меньше, чем требует регулятор. Это и понятно, поскольку предлагаемые в рамках правил Банка для международных расчетов в Базеле (Basel 3) меры по поддержанию капитала сократят размер ВВП развитых стран на 3%, что просто ужасает. В еврозоне ВВП в долгосрочном плане может быть на 6% ниже [4].

Вместе с тем, по данным Базельского клуба центральных банков, новые правила окажут стимулирующее воздействие на экономику в долгосрочном плане, в то время как их отрицательные последствия будут ощущаться лишь ограниченный период времени.

Увеличение доли собственного капитала в банковских балансах на 3 процентных пункта в течение 4 лет приведет к снижению ВВП лишь на 0,6%. Следует помнить, что указанная цена является платой за предотвращение будущих кризисов, что, по сути, компенсирует названные выше потери. В долгосрочном плане при названном росте капитала ВВП вырастет на 1,7%.

Капитал банков должен быть увеличен до 7%. Это меньше, чем ожидалось, но намного больше, чем было до кризиса. Так, до кризиса такой показатель у Royal Bank of Scotland был на уровне только 3,5%.

Оптимальным признается увеличение капитала первого порядка, т.е. части капитала банка, включающей капитал, сформированный за счет обыкновенных акций и бессрочных привилегированных акций, а также накопленную нераспределенную прибыль и публикуемые резервы, до уровня 10%. Дальнейшее наращивание этого показателя выглядит неоправданным. Многие крупные банки уже обеспечивают такой уровень.

Будет ли это работать? Очевидно, что следующий кризис вызовет такую же панику, просьбы банков о помощи и серьезные политические меры для стабилизации системы, невзирая на издержки. Хочется верить, что регуляторы будут иметь в своем распоряжении меры для контролируемого распределения потерь частного сектора, не ограничиваясь выбором между государственной поддержкой банков и полным бездействием.

Проблемы введения дополнительных мер регулирования финансовой отрасли выглядят сложнее, чем это может показаться даже не на первый взгляд. Более жесткое регулирование в одном секторе финансового рынка может подтолкнуть к чрезмерному риску при операциях в другом нерегулируемом секторе. И когда очередной кризис грянет, принятие решений окажется сосредоточено в руках небольшой группки людей в казначействах и центральных банках, поскольку именно эти организации имеют право расходовать и эмитировать деньги.

Поэтому чрезмерная вера в возможности регулирующих органов выглядит самой настоящей ошибкой.

Список литературы

1. Kathryn Cooper. How long before the stock market recovers? The Sunday Times, February 15, 2009.

2. Vivek Arora, Athanasios Vamvakidis. China's Economic Growth: International Spillovers. IMF working paper, July, 2010.

3. Elroy Dimson, Paul Marsh and Mike Staunton. The Worldwide Equity Premium: A Smaller Puzzle: http://ssrn.com/abstract=891620.

4. French Banking Federation, The Institute of International Finance. Comments received on the consultative documents «Strengthening the resilience of the banking sector»and «International framework for liquidity risk measurement, standards and monitoring». The Basel Committee, December 17, 2009.

Версия для печати